Один исток у «Березины», «Днепра» и «Припяти»
24-25 июля 1942 года доселе неизвестные советскому командованию батальоны в незнакомой форме атаковали партизан у деревни Киселевичи близ Слуцкого шоссе. В ходе боя нападавшими, обильно сдабривавшими боевой клич русским матом, были пленены 14 партизан и захвачен 1 ручной пулемет. Как позднее выяснилось, это и были русские, вставшие на сторону оккупантов.
Командование группы армий «Центр» 1 июня 1942 года сформировало в Бобруйске 1-й Восточный добровольческий полк в составе двух батальонов — «Березина» и «Днепр» (с сентября – 601-й и 602-й восточные батальоны) — общей численностью свыше 1 тысячи солдат и офицеров. Формировать этот полк немцам помогали бывшие белогвардейские офицеры-эмигранты. Один из них, подполковник Н. Г. Яненко (Янецкий) был назначен командиром части. К 20 июня в Бобруйске был сформирован запасной батальон, готовивший пополнение для батальонов «Березина» и «Днепр». К концу 1942 года он был развернут в полк трехбатальонного состава. Кроме того, здесь были сформированы восточный батальон «Припять» (604-й), кавалерийский эскадрон и несколько артиллерийских батарей. При запасном полку действовала офицерская школа.
Меньшагин (сидит за столом) в своем кабинете.
В отличие от большинства восточных частей, командный состав батальонов «Березина», «Днепр» и «Припять» комплектовался из числа бывших советских офицеров, а немецкий персонал был представлен офицерами связи при штабах полка и батальонов и инструкторами в ротах. Для координации действий восточных частей в группах армий и армиях Восточного фронта были созданы штабы командующих восточными войсками особого назначения (Osttruppen zum besondere Verfügung — z. b. V. ).
По воспоминаниям очевидцев, командир роты батальона «Березина» поручик Казанкин (из эмигрантов) говорил своим подчиненным: «…Сформированные русские батальоны должны служить пока (он подчеркивал это слово) амортизатором между немецкой армией и населением». По информации из того же источника, ценным пополнением для полка были бывшие кадры армии генерала Белова: «…эти люди еще не были истощены лагерями. Тем не менее, многие из них влились в батальоны « Днепр», «Березина» и « Припять», других подобных формирований».
За время существования (до 12 марта 1943 года) полк понес следующие потери: батальон «Днепр» — 325 человек убитыми и ранеными, «Припять» — 700 человек, «Березина» — 255 человек. По информации К. Александрова, всего через полк прошло не менее 6 тысяч бывших военнопленных. Люди, попадавшие в «Центр» из лагерей военнопленных, как и в РННА, отмывались, откармливались и одевались в поношенную, но чистую форму. Потом их разбивали по подразделениям. Офицерам после проверки восстанавливали звание, какое они имели в Красной Армии. При этом звания «старший лейтенант» и «лейтенант» менялись на «поручика» и «подпоручика». Командным языком в части был русский.
Командир батальона «Березина» майор Снисаревский выступил с инициативой создания русской национальной армии и органов местной власти и представил свои соображения в Берлин, однако это принесло ему только неприятности.
Совершенно очевидно серьезное участие местных коллаборационистов в осуществлении оккупационного режима на территории Бобруйска и окружающих районов, в том числе в уничтожении еврейского населения и сторонников советской власти. Вот как под рубрикой «Из жизни РОА» в профашистской газете «Новый путь» от 7 августа 1943 года писал об одной из операций некий поручик Сергей Чистяков: «… К четырем часам утра Углы (сегодня деревня в Бобруйском районе – А.К.) незаметно взяты в окружение. По сигналу ракеты началось наступление… Разбуженные выстрелами бандиты, находящиеся в деревне, быстро подняли тревогу и, замаскировавшись на чердаках домов, в сараях, открыли сильный огонь из автоматов и винтовок. Но ведь подразделение Назимко – это солдаты РОА, которые, горя жгучей ненавистью к сталинским бандитам, как и к самому Сталину, не знают преград. По сигналу с командного пункта, со всех сторон они бросились в деревню – в атаку. Бандиты Труснова, не ожидая такого натиска, бросились в хлеба. Мельников быстро посадил своих солдат на захваченных у бандитов верховых лошадей, бросил их на поимку бандитов…».
Бобруйские полицейские на рынке.
Полицаи и стражники
Цели и задачи местной вспомогательной полиции в главном сводились к оказанию помощи немецким военным и гражданским органам в поддержании порядка и осуществлении оккупационных мероприятий на захваченных территориях. Местная вспомогательная полиция состояла из полиции порядка (ordnungdinst) — стационарных полицейских участков, подвижных полицейских формирований (schutzmannschaft btln — шутцманшафт- батальонов), а также местных служащих полиции безопасности и СД.
Каждый полицейский получал повязку с номером и аусвайс, в котором был обозначен номер повязки. Набор производился на добровольной основе, причем не имело никакого значения, имеет поступающий военную подготовку или нет. Трофейного русского оружия хватило только, чтобы вооружить часть полицейских. Обмундирования почти совсем не было. Денежным и продовольственным довольствием полицейские обеспечивались городскими управлениями или районными руководителями. В действительности, особенно в сельской местности, полицейские ориентировались на самоснабжение.
Наиболее полно сохранились документы Бобруйского окружного и городского управлений полиции, Бобруйского районного управления полиции порядка. Как видно из отчета группы управления 581-й полевой комендатуры, по данным на 13 марта 1942 года служба порядка на этот период понесла большие потери в борьбе против партизан и была многократно пополнена за счет военнопленных. На данное число местная полиция насчитывала 1185 человек и по районам распределялась следующим образом: Бобруйск — 183 полицейских, 103 винтовки и 6 пистолетов; Старые Дороги — 147 человек, 104 винтовки и 24 пистолета; Кировск — 110 полицейских, 110 винтовок; Любань — 116 полицейских, 104 винтовки, 6 пистолетов, 1 станковый и 2 ручных пулемета, 7 ручных гранат; Кличев — 30 полицейских, 29 винтовок, 2 пистолета; Паричи — 57 полицейских, 10 винтовок, 2 пистолета; Осиповичи — 105 человек, 47 винтовок, 13 пистолетов; Стрешин — 38 полицейских, 21 винтовка; Жлобин — 161 полицейский, 56 винтовок, 1 пистолет; Глуск — 61 полицейский, 22 винтовки, 3 пистолета, 1 автоматическая винтовка; Марьина Горка — 87 полицейских, 70 винтовок, 21 пистолет, 2 автоматические винтовки, 16 полуавтоматических винтовок, 7 пулеметов .
Историк и наш земляк Игорь Мельников писал: «В 1943 году начальником оккупационной полиции Бобруйска стал бывший подполковник Красной Армии Василий Кардаков. Начальник артиллерии 280-й стрелковой дивизии попал в немецкий плен в 1942-м, и очень скоро согласился сотрудничать с нацистами. Зимой 1943-го под его началом в Бобруйске было 228 полицейских и 20 человек обслуживающего персонала. Среди коллаборационистов были бывшие военнопленные, люди с антисоветскими и националистическими взглядами, а чаще, просто криминальные преступники. «Бобики», как называли полицейских местные жители, отличались особой жестокостью, которой порой, удивлялись даже их хозяева-немцы. Облавы на евреев и подпольщиков, антипартизанские акции, участие в расстрелах и повешениях, вот чем занимались фашистские пособники в Бобруйске».
Позволю себе уточнить приведенные данные на основании отчета о деятельности Бобруйской городской полиции по состоянию на 15 января 1943 года, подписанного предшественником Кардакова неким Семеновым. В начальствующем составе состояло 11 человек, в следственном отделе – 35, полицейских – 160, обслуживающий персонал – 20 человек. На вооружении у них находилось винтовок русского образца – 42, обрезов винтовок русского образца – 2, винтовок голландских – 60, винтовок норвежских – 7, винтовок французских – 11, пистолетов «ТТ»– 6, наганов – 11, пистолетов «Бульдог» — 1, итого – 140 единиц.
Тяжело было с боеприпасами. Так, на русские винтовки было всего 2760 патронов, к пистолетам – 276 штук. Насчитывалось еще 10 гранат с 10 запалами. Начальник управления горполиции отмечал нехватку вооружения, указывая, что на 162 бойца имеется 82 винтовки, т. е. потребность в них составляет 50 процентов … Как же стражи «нового порядка» несли службу?
Для поддержания внутреннего порядка в городе существовало 35 точек постов и 3 точки регулировочного движения, а также производилось патрулирование по городу в ночное время. Из боевого состава в 162 человека (за исключением полицейских чинов трудового лагеря и тюрьмы) занято на постах охраны было 94 , на регулировке движения — 6 человек, несли службу также 10 участковых. Кроме того, в командировках находились 19 человек, арестовано было 4, больных — 7, отдыхающих — 8 человек. В числе хозработников были 3 портных, 2 сапожника, завхоз, заведующий столовой, шофер, конюх и 2 повара. Дополняли штат 2 делопроизводителя и бухгалтер.
Участковыми производились проверки светомаскировки, прописки в домовых книгах и содержания тротуаров улиц, а также дворов. За отчетный период были отмечены 4 пожара и 11 краж. Однако основное внимание бобиков уделялось «оперативной деятельности по борьбе с преступностью». Как свидетельствует документ, через КПЗ горполиции было пропущено 117 человек, из них: «1. За связи с партизанами — 29 чел. 2. Как жиды — 6. 3. За воровство — 15. 4. Для выяснения личности — 56. 5. За прогул и невыход на работу — 5. 6. За убой свиней — 3. 7. По материалам СД — 1. 8. За оскорбление личности — 1. 9. За продажу газет — 1. …Приведенные цифры говорят за удовлетворительную работу как полицейского состава, а также и Следственного отдела. Принимаются меры к более четкой работе полиции» (орфография сохранена).
Если судить по некоторым показателям из отчета, можно подумать, что чуть ли не полиция нравственности действовала в оккупированном Бобруйске. Между тем, вот еще несколько строк из документа, характеризующих моральный облик фашистских прихлебателей. «Учет работы, касающийся евреев, производится следственным отделом, полицейским составом в процессе своей основной работы уделяется огромное внимание по выявлению жидов…
Настроение населения в подавляющем большинстве по отношению к Германской власти — хорошее. Надо полагать, что отдельные граждане из населения еще недостаточно уяснили себе значение настоящей освободительной войны, однако через посредство справедливой германской пропаганды отстающее население города, несомненно, в скором будущем станет на путь действительной истины. …По вопросу личного состава Городской полиции можно отметить, что укомплектован он вполне боевым и надежным составом за исключением отдельных случаев нарушения дисциплины. Для ее поднятия и военных знаний начальствующего состава были проведены курсы при полевой комендатуре, каковые в будущем дадут положительные результаты. Для боевого состава проводятся курсы при Штабе Городской полиции. В части вооружения ощущается недостаток оружия, совершенно недостаточно количество легко подвижного оружия, которое крайне необходимо при выполнении разных оперативных работ. Жизнь населения в городе, в особенности в последнее время, протекает нормально и спокойно, благодаря бдительности Германского Военного состава Бобруйского Гарнизона, а также и достаточно удовлетворительной работе Службы Охраны и Следственного отдела по борьбе с преступностью, чем и достигнуты большие результаты. В работе имели случаи грабежей, убийств и воровства в начале 1942 г., например: грабежей в январе — 2, в феврале — 8, в марте — 3, в июле — 1, воровство в мае-июле доходило в среднем до 80 случаев в месяц, зато в последние месяцы 1942 г. кражи снизились до 7–8 случаев в месяц, а также и убийств в начале года имелись случаи, а к концу года совершенно прекратились. Население города с большим воодушевлением встретило открытие Городского Кино Театра, а также с большим вниманием посещается Городской Театр, покупаются в большом количестве вся выпускаемая литература, как газеты, а также вся остальная литература. Население внимательно следит за окончанием хода военных действий на фронтах и желает скорейшего окончания войны и скорейшего приступления к мирной жизни и мирному строительству в освобожденных Германцами местностях. В части бытового вопроса полицейского состава ощущается недостаток в обмундировании, нательном белье, постельной принадлежности и обуви. Что касается питания, недовольствия среди боевого состава не имеется. Начальник Управления Городской полиции Семенов» (орфография сохранена).
Коллаборационисты состояли на службе и в других структурах захватчиков. Например, в так называемой областной страже, а также в издававшейся в Бобруйске фашистской русскоязычной газете «Новый путь». И вот как в августе 1943 года последние описывали деяния первых в созданной на тот момент Бобруйской области: «Около трех месяцев назад при штабе Бобруйской Областной стражи организован самодеятельный ансамбль. Руководит им помощник начальника областной стражи г.Котвицкий. Ансамбль состоит из 12 человек… Ансамбль имеет своей задачей обслуживание культурных запросов стражников и пропаганду среди населения задач стражи. Стражники выступают не только в Бобруйске, большая часть их работы протекает в районах. Они выезжали в Стрешинский, Жлобинский, Паричский, Озаричский районы. И нужно видеть, сколько радости приносят с собой артисты. Концерты их везде проходят с шумным успехом. Артистов ансамбля успели полюбить. Да и не мудрено. Сплошь и рядом в отдаленных селах области они являются чуть ли не единственными, кто заглядывает сюда. Немногих затащишь в зараженные бандитизмом районы. Но артисты ансамбля – это прежде всего стражники и, если нужно, культурное оружие они меняют на винтовку. Не стражникам бояться бандитов, а они едут в самые далекие углы и вместе с музыкой и танцами несут спокойствие, уверенность и здоровый отдых жителям. В ближайшие дни ансамбль даст открытый концерт в Бобруйском Русском театре для работников стражи и гражданского населения».
Выходившая в Бобруйске нацистская газета.
М.Октан и другие антигерои
В сборнике «Органы госбезопасности СССР в Великой Отечественной войне» есть такая информация: «Октан (он же Илин, Ильинич, Натко) Михаил Александрович – бывший военнослужащий Красной Армии. Осенью 1941 г. в районе Брянских лесов перешел на сторону немцев. Служил в 612-й роте пропаганды при 2-й немецкой танковой армии. В 1942 г. был завербован унтершарфюрером СС Эрнстом Мюккелем в качестве агента СД, затем передан на связь разведоргану «абвергруппа 107». По заданию германской контрразведки в 1942 г. в г. Орле создал антисоветскую организацию «Союз борьбы против большевизма», являлся ее руководителем. Одновременно был редактором фашистской газеты «Речь», которая в последующем стала печатным органом этой организации. В июле 1943 г. выехал с редакцией в г. Бобруйск. На территории Белоруссии и Смоленской области проводил организационную работу по созданию сети низовых звеньев «СБПБ», скоординировал и направлял их работу. Работал над созданием боевых дружин организации. Свою работу по линии «Союза борьбы против большевизма» направлял в соответствии с указаниями разведывательного отдела 1c при штабе 9-й армии. Лично разработал программу и устав организации, форму флага и отличительных знаков ее членов. С его санкции и при непосредственном участии в мае 1944 г. была проведена конференция членов «СБПБ», где вручались награды наиболее отличившимся его участникам. Октан М. А. являлся одним из организаторов детского поселения на территории Бобруйской области, куда насильно сгонялись дети в возрасте от 8 до 14 лет, якобы с целью воспитания их в «новом духе». Фактически дети являлись донорами крови для госпиталей немецкой армии».
По замечанию одного из его новых хозяев, Октан «сочетал в себе качества немецкого офицера, одесского торговца и мелкого подхалима». Другие давали ему такие характеристики: «Октан надеялся сделать карьеру при немцах. Его ориентация была полностью пронемецкой. Очевидно, немцы верили ему. Думаю, что они использовали Октана. Как и в случае с Каминским это был один из экспериментов как лучше использовать русских... Люди Октана были бывшими советскими чиновниками», « Михаил Октан был талантливым негодяем и авантюристом. Он пользовался полным доверием немцев и тесно сотрудничал с ними. Он был кем-то типа командира дивизии и надеялся выбиться в предводители... Он был горьким пьяницей, но все же умудрялся диктовать свои передовицы даже в состоянии полного опьянения...», « Однажды в госпитале я написал рассказ и послал в газету. Его напечатали. Когда я был в Орле в 1943-м, я зашел в редакцию. Октан вышел ко мне пьяным, в черной форме немецкого танкиста с двумя или тремя немецкими медалями. Это был худой, высокий человек, энергичный, с интеллигентным лицом. Все семеро сотрудников редакции были пьяны», « Михаил Октан был законченным мерзавцем. От местных гестаповцев он получил форму, медали и проч. Он казался «идеалистом», но никому из тех, кто его знал, не удалось заглянуть ему в душу…».
Существенная часть риторики Октана была антисемитской. Редактор бобруйского «Нового пути» Михаил Бобров вспоминал: «В 1942-м Октан руководил антисемитской кампанией. Его речи в Орле были бесстыдны, он говорил про то, что евреи забрали мировое золото, в то время как его руки были унизаны браслетами».
Когда Октан с остатками редакции перебрался в Бобруйск и там быстро приспособился к новой обстановке, вот как рассказывал один из руководителей работавшего в оккупированном городе лесокомбината о «приеме» у Октана: «Октан принимал гостей в со вкусом обставленной гостиной. Его офицеры навытяжку стояли вдоль стен. Октан познакомился с гостями, представил своих адъютантов и пригласил всех к столу. Гостям предлагались сигареты. Офицеры «согласно этикету» немедленно достали зажигалки, но не подошли к нам. Сам Октан достал из кармана несколько спичек и предложил гостям огонь – мелкая деталь, которая не могла не произвести впечатление. На столе появились водка и закуски. Октан не обсуждал политику, а предпочитал разговаривать с бобруйской интеллигенцией о литературе. Приглашенный гитарист тем временем перебирал струны. Когда мы попрощались, у нас осталось впечатление, что этот человек был более значителен, чем немецкий комендант нашего комбината. Октана боялись, уважали, к нему прислушивались».
В Бобруйске перед Октаном ставились не только пропагандистские, но и политические задачи. В марте 1944-го он создал и возглавил так называемый «Союз борьбы против большевизма» и его молодежное ответвление «Союз русской молодежи» . Подписанный Октаном манифест Союза весьма красноречив: «Морем крови залил иудо-большевизм необъятные просторы страны, имя которой было – Россия. Шагая по горам трупов, мимо виселиц, горящих городов и сел, он несет смерть и разрушение. Двадцать шесть лет тому назад иудо-большевизм объявил себя врагом правды и свободы, врагом всего честного и справедливого. Ложью и невиданным террором он правил десятками миллионов людей, заставлял их забыть Бога, правду, искренность, честность и справедливость. …Иудо-большевизм виновен в этой войне, так как он подготавливал подлое нападение на трудолюбивый германский народ. Иудо-большевизм виновен в чудовищных по своей жестокости методах ведения этой войны… От имени народа мы заявляем: довольно!».
Сведения о дальнейшей судьбе Октана противоречивы. Говорили, что Власов расстрелял Октана, что при отступлении его убили собственные подчиненные. Между тем, в информационной заметке газеты «Гомельская праўда» от 8 июля 1944 года сообщалось: «Жители Бобруйска помогают выявлять спрятавшихся немцев. Так, например, гражданин Старовойтов помог найти начальника бобруйской полиции. По заявлению начальника горотдела НКВД, пойман бургомистр Станкевич и руководитель «Союза борьбы против большевизма» Михаил Октан, начальник II-го отдела полиции — Дрозд…» .
Фото на память из бобруйского ателье.
Окружным руководителем созданного Октаном Союза был и «начальник Бобруйска», прибывший сюда после бургомистерства в Смоленске, Борис Меньшагин. Это он, выступая в бобруйском детском доме 7 апреля 1944 года, говорил: «…о детях в Советском Союзе никто не заботится, они живут в конурах, бродят в лохмотьях, спят под забором. Здесь, на освобожденной от большевизма земле, помимо вооруженной борьбы с большевизмом, Союз борьбы против большевизма оказывает помощь детям, лишенным родителей. Дети должны своим хорошим поведением, примерным отношением к наставникам, любовью друг к другу доказать, что они любят свой родной народ и хотят стать его достойными гражданами… Я надеюсь, что заведующий детским домом и весь персонал его оправдают возлагаемые на него надежды и этот дом будет образцовым не только в Бобруйске, но и на всей освобожденной от большевиков земле».
Странно только, что на «освобожденной» территории Бобруйска его начальник вводил все больше запретительных мер. В том же апреле 1944 года местная газета «Новый путь» опубликовала такие распоряжения Меньшагина: « Согласно распоряжению местной комендатуры от 3.4.44 г. для гражданского населения устанавливается запретное время хождения по улицам города – с 19.30 до 5.00… Лица, нарушающие это распоряжение, будут задерживаться и привлекаться к ответственности», «Военный комендант установил торговлю на базаре три дня в неделю: в воскресенье, среду и пятницу; в остальные дни базар должен быть закрыт и подпольная торговля как на улицах, так и в переулках города воспрещается. В связи с этим предупреждаю население города Бобруйска, что лица, нарушающие это постановление, могут быть арестованы и заключены в лагерь на сроки по усмотрению военного коменданта».
